ЧЕРНОБЫЛЬСКИЕ ХРОНИКИ ЛУГАНСКИХ АРХЕОЛОГОВ
О техногенной катастрофе на атомной станции в Чернобыле написано уже немало. Нам хочется развернуть внимание читателя в несколько иную плоскость, где, однако, эта авария, имела не менее разрушительные последствия, чем в экологии окружающей среды или здоровье людей.
Взрыв реактора с последующем радиоактивным заражением сделали фактически безжизненной территорию, площадью в несколько тысяч квадратных километров. Люди были выселены, дома брошены. Обезлюдели сотни сел. Когда пришла беда, нужно было в первую очередь спасать людей, и конечно никто при этом не задумывался над тем, что земля эта имеет глубокие исторические корни, многие села и поселки существовали уже под две сотни лет. В каждом из них сохранялись нетронутые традиции языка, культуры быта, обрядов. Нужно сказать, что в момент трагедии, уходя, люди забирали с собой только самое необходимое. Все остальное – книги, иконы, мебель, утварь, даже сами старые дома, которые уже можно считать памятниками сельской архитектуры ХІХ века – все это конечно же осталось в зоне. Все это составляло часть материальной культуры «полищуков» – жителей современной северной Украины. И конечно после отселения эти свидетельства старины сильно пострадали от времени, бесхозности и мародеров.
Вообще говоря, современное Украинское Полесье, на территории которого произошла катастрофа, заселялось человеком, начиная примерно с 8-го тысячелетия до нашей эры. Археологи давно уже производили на этом пространстве перспективные сборы материалов каменного века, эпохи бронзы. А первое письменное упоминание о Чернобыле мы находим в Ипатьевской летописи 1193 года, где сказано, что «князь Вышгородский и Туровский Ростислав сын князя Рюрика ехал ловом из Чернобыля». В «Списке Русских городов дальних и ближних», датируемом IV веком, который до сих пор остается своеобразным географическим проводником по территории древней Руси мы встречаем разные его наименования: Чернобыль Припятский, Чернобыл, и даже Чърнобыл. Слово это чисто славянское, происходит от названия горькой травы полыни – Чернобыльника, известного издревле.
Горькой оказалась и судьба многих древностей, которые остались в зоне отчуждения, как в старых брошенных селах, так и скрытых в земле под слоем радиоактивной почвы.
Сейчас работой по сбору и упорядочению всех материалов, связанных с историческим наследием, в Чернобыле занимается Центр защиты культурного наследия от чрезвычайных ситуаций МЧС Украины. Идейный вдохновитель и организатор этого центра достаточно известный в научных кругах ученый-этнограф – Ростислав Омеляшко. Подразделение Министерства занялось этой проблемой под руководством Р. Омеляшко в 1989 году, спустя три года после аварии. Еще пять лет понадобилось, чтобы сформировать и начать проводить системные этнографические экспедиции по территории Чернобыльской зоны. Собственно археологическая составляющая Центра защиты стала функционировать только в 2003 году. Тогда все начиналось с разведок, а через год экспедиции МЧС стали стационарно исследовать обнаруженные объекты.
Елена Заславская взяла интервью у Сергея Переверзева, заведующего археолого-экспедиционного отдела Центра. Сам Сергей, как и многие другие участники «чернобыльских» научных работ, родом с Луганщины. Вот уже третий год археологические экспедиции под его руководством осуществляют исследования древних памятников в 30-ти километровой зоне. Наверное, есть какой-то знак свыше в том, что исследования на территории Чернобыля проводят люди именно из нашего родного региона.
Сергей Переверзев: Да, действительно, с самого начала археологических разведок нами было выявлено более 60 памятников разного времени, и это дало нам почву для дальнейших исследований. Мы знали, что где-то в этих краях находится летописное городище Чернобыль. О нем, как Вы уже сказали, есть упоминание и в летописи. Там оно указано как место княжеской охоты. Но до сих пор об этом памятнике не было известно практически ничего – где конкретно он расположен, каков его характер, размеры, и так далее. Когда же в 2004 году начались раскопки, то выяснилось, что мы обнаружили не просто место княжеской охоты, а по-сути небольшой город. Как удалось определить, его площадь составляет не менее 5000 кв. м. Судя по имеющемуся материалу, это был город-крепость. На уже исследованных нашими раскопками 120 кв. м были найдены многочисленные свидетельства существования в этом месте людного поселения: фрагменты глиняной посуды, орудия труда, остатки строений, и, что особенно интересно – более 350 стеклянных браслетов и их частей. Судя по всему, дальше нас тоже ждет богатый и интересный материал. Я уверен, что сейчас мы копаем только периферию города. А если это город, то обязательно должны быть жилые постройки, площадь, церковь, и конечно должно быть кладбище, на котором славяне хоронили умерших.
Кстати, до того, как мы выявили городище считалось, что оно датируется 12 веком, но материалы идут 10-13 веков, а выше – даже 17 века. Так что это - многослойный памятник. В общем, там копать не перекопать.
Е.З.: На сколько лет рассчитана программа?
С.П.: Программа долгосрочная. Минимум 5 лет нужно работать. Все, конечно же, зависит от финансирования. На исследования этнографии региона, кстати, сейчас выделяется значительно больше, но ведь и этнографией Центр занимается достаточно давно, успел наработать соответствующий опыт. Археологическая составляющая пока в стадии становления. В данный момент нам уже утвердили финансирование на 4 года, а дальше будем смотреть на результаты и перспективы будущих работ.
Е.З.: И много вас, археологов?
С.П.: В прошлом году непосредственно раскопками занимались 12 человек и, кстати, из них половина - луганчане. Как показывает практика, луганские ребята самые трудолюбивые. Научный руководитель проекта, тоже луганчанин, кандидат исторических наук, научный сотрудник Института археологии Национальной академии наук Украины Валерий Манько. Именно он в ходе разведок открыл и выявил городище Чернобыль, прошурфовал поверхность, определил границы. Особую благодарность хотелось бы выразить и другим участникам проекта: Игорю Золотареву, брату и сестре Евгению и Виктории Пашкевич. Все они работали в прошлом году, собираются снова поехать сюда на раскопки в следующем сезоне. Интересно, кстати, что мы не видим на раскопках киевлян. Они вообще народ разбалованный, привыкли к столице, боятся слова «Чернобыль», соответственно, и ехать сюда боятся.
Е.З.: А луганские не боятся?
С.П.: Раз поехали и опять хотят, значит, не боятся. Что касается меня, я не хотел бы лукавить, но для меня это просто работа и потом, очень интересный памятник.
Е.З.: По-моему, есть все основания для опасений…
С.П.: Многие СМИ сгущают краски, и может даже умышленно. Мы копаем в Чернобыле, но не под реактором же мы копаем! Мы ведем раскопки не в самом городе, я бы сказал на окраине районного центра. А там, кстати, общий фон – гамма излучения – сопоставим с Луганским. Данные, которые публикуются в официальных источниках Луганска, – до 20 микрорентген в час, а в самом Чернобыле фон сейчас около 15-25 микрорентген. Радиация, конечно же, распределена в зоне не равномерно, но у нас есть дозиметры, мы проводим предварительные замеры, и потом, при соблюдении определенной техники безопасности можно все сделать без вреда здоровью.
Е.З.: Что это за меры безопасности?
С.П.: Например, реже сидеть на земле, вскрывать раскоп нужно хотя бы в элементарных марлевых респираторах, так называемых лепестках. Наиболее опасна пыль, которая поднимается с сухого грунта до глубины 40 см, дальше все более или менее чисто. В зоне отчуждения радиация лежит пятнами: если, например, возле реактора четвертого энергоблока излучение составляет 400-600 микрорентген, то есть села, где на поверхности фиксируется 1,5 –2,5 тысячи. Конечно, люди оттуда выселены, да и мы там не работаем.
Е.З.: А вообще, много в зоне людей?
С.П.: Сейчас в самом городе около 300 человек местных жителей. Это переселенцы, которые потом вернулись, как правило, пожилые люди. И сейчас такая тенденция - народ потихоньку возвращается. Люди живут в селах, причем и в «грязных» селах тоже, - насильно 90 летнюю старуху никто выселять не будет. Хотя в основном, частный сектор практически весь пуст. Если дом жилой, то на нем табличка «Здесь живет хозяин дома». Многоэтажки в центре Чернобыля используются как общежития для вахтовиков. Мы, например, жили в общежитии Академии наук Украины.
Если людей немного, то зато зверья сколько расплодилось! В прошлом году лошадь Пржевальского заходила, больная, наверное, или от стада отбилась. Рысь появилась – несколько десятков лет не было. Зубры из пущи заходили. По центру иногда бродят дикие кабаны. Причем, кабаны-то дикие, но фактически совершенно ручные. Представляете – громадный, дикий, лохматый и ручной. Их вахтовики хлебушком прикармливали. Или такая картина: дед на телеге едет, а за ним кабаненок бежит. При отделении милиции одно время жила волчица. Доблестные милиционеры ее выкормили то кашей, то супом гороховым, а потом выпустили за пределами зоны. Природа постепенно восстанавливается. Жалко будет, если зону откроют, лучше бы сделали заповедник. А вот пресловутых мутантов я не встречал.
Е.З.: Где же можно посмотреть ваши находки?
С.П.:В Центре сейчас проходит реорганизация, создан музейный фонд, регистрируется музей. С 20 апреля по 10 мая в Украинском доме будет проходить выставка, посвященная 20-й годовщине Чернобыля. В основном выставка будет этнографической, но и нам, под археологию выделили место. Открывать выставку будут Екатерина Ющенко и Лина Костенко. Приезжайте, будет интересно.
Можно сказать, что работы по сохранению культурного наследия пострадавшей территории проводятся и небезуспешно. Работают экспедиции, создан музей, наполняются его фонды. Программы, разработанные в МЧС, успешно действуют.
И в этом плане чернобыльская археология находится на шаг впереди остальной украинской. Мы стали свидетелями того, как, казалось бы, совершенно далекое от исторической науки ведомство – Министерство по чрезвычайным ситуациям обратилось к общегуманитарным проблемам и стало объединяющим для людей, небезразличных к прошлому страны.
Вся странность описанной ситуации состоит в следующем. На сегодня состояние археологического наследия Украины упадочное, а перспективы его исследования более чем плачевны. Разрушается оно отнюдь не катастрофическими последствиями чернобыльской или какой-либо иной катастрофы. Так уж сложилось, что большинство памятников археологии скрыто под землей и выявляются они во время строительных работ, которые их собственно и разрушают. Несовершенные законодательные нормы только усугубляют ситуацию. Те немногие курганы и поселения, которые удалось раскопать, обязаны своим спасением только энтузиастам-археологам.
Луганская область не является исключением. Катастрофа, связанная с состоянием археологических объектов в регионе по оценкам экспертов на сегодня сопоставима с чернобыльской. Стройками, хозяйственным использованием, распашкой уничтожаются тысячи памятников археологии – курганов, стойбищ, поселений. Эти утраты уже никогда не восполнятся. Неужели для их спасения нужно взорвать еще одну атомную станцию, но уже на Луганщине?
Елена Заславская
Алексей Бритюк
